Девять. Инвокация Меркурия — это еще не про инвокацию.

 Около 15 лет назад я и Констанс ехали в Хантингтон-Бич, что бы принят участие в групповом ритуале Меркурия, когда я внезапно ощутил  его присутствие, пока стоял на красный. Словно сам быстроногий вестник богов нашептывал мне на ухо советы, как я могу добиться его инвокации и присутствия в полной мере. «Разве я не бог лжецов?» услышал я, когда на светофоре загорелся зеленый. «Честный человек вызовет меня сегодня вечером, если будет говорить только одну лишь ложь!». Я мгновенно оценил всю глубину этой идеи. Я повернулся к Констанс и сказал, что намерен вызвать Меркурия говоря ложь весь вечер. «Нет, не вызовешь» — был ее ответ.

Я не мог смириться с тем, что она не видит всю волшебную гениальность этой идеи. Я попробовал убедить ее, что это могло бы быть великолепной инвокацией. Я буду врать при каждой возможности, Меркурий это любит! Я буду там единственным человеком, который делает что-то действительно меркурианское. Потом я добавил: «Кроме того, это будет еще и весело!».

Но Констанс не видела в этом ничего забавного или прекрасного. «Я не хочу иметь с этим ничего общего» — был ее ответ, «Не посттупай так!»

В конце-концов я согласился — «Ладно. Не буду!».

(И моя инвокация Меркурия через ложь началась).

Мы немного опоздали. Я извинился и объяснил, что мы только что вернулись с кладбища, где я участвовал в эксгумации тела моего отца. Констанс посмотрела на меня с тихим презрение и нашла благовидный предлог, что бы отойти подальше и держаться от меня на расстоянии весь вечер.

Пока она еще злилась на меня.

Конечно, все хотели узнать, почему моего отца откопали из могилы, и я был только рад им это рассказать. Я рассказал им, как семья первого мужа моей матери прознала, что моя мать хвасталась перед подругами, что отравила своего первого мужа. Те рассказали о своих подозрениях полиции и получили ордер на эксгумацию тела для проведения экспертизы.

Все пришли в восторг от байки, которую я рассказал с самым серьезным лицом. Я даже показал кольцо, которое носил в тот вечер и уверил всех, что снял его с пальца отца, пока гроб был открыт. Я рассказал эту историю еще нескольким участникам церемонии, наряженным в костюмы и египетские парики, но не успел как следует наговорить вранья до начала церемонии. А вот на вечеринке после ее окончания я в полной мере ощутил присутствие духа Меркурия и ложь начала слетать с моих губ как капли ртути.  Я начала с того, что мой домовладелец обнаружил, что его дом заражен радоном и нам пришлось переехать в Гарден-Гроув, в дом, который когда-то принадлежал генералу Ку, бывшему премьер министру Южного Вьетнама. Я сказал, что там есть огромный двор, в котором можно будет проводить посвящения и Элевсинские мистерии, а в подвале даже есть тир. Все поверили.

Но знали бы вы, как оказалось трудно поддерживать этот поток вранья, даже мне! Я начал понимать, что нельзя не внести в ложь какой-то элемент истины. На самом деле я начал понимать относительность и непостоянство лжи — нет ни абсолютной лжи, ни абсолютной правды.

Было ли это мимолетное откровение Меркурианским трансом скорби?

Попробуйте вот так оставаться в образе, напрягая все свои таланты лжеца. К вечеру (что для Констанс было очень долгим временем) люди начали подозревать, что с поведением старины Лона что-то не так. Мой узкий круг близких друзей начал серьезно волноваться. Они загнали меня в угол на кухне, когда я полез за бутылкой джина.

«Лон, что происходит? Ты странно себя ведешь весь вечер».

Я посмотрел в их слащавые физиономии и понял, что пора сбросить это бремя с моих плеч. Все дешевые киношные клише пронеслись в мое голове и слились в почти шескпировском «Я не могу больше лгать!». Это была неожиданная победа — момент духовного блаженства, когда перо стоящей на цыпочках Маат склонило чашу весов; я освободился от этого Меркурианского ада, освободил от него и Констанс, которая с самого начала была против всей затеи. Эти люди любили меня. Они заботились обо мне. Я бессовестно играл с их чувствами. Мне было невыносимо стыдно, настолько, что я не знал, смогу ли ответить и не расплакаться. Я поставил бутылку джина на место и посмотрев каждому в глаза признался:

«Врач сказал, что у меня опухоль мозга».

Все таращились на меня в изумлении. Люди рядом с кухней, конечно, подслушивали, и вскоре вне на вечеринке «знали», почему я так странно вел себя всю ночь.

Когда Констанс услышала эту последнюю громадную ложь, она не выдержала.

«Нет у него никакой опухоли! Он врет все время, потому что Меркурий — бог лжецов! Все что он сказал — вранье. Я ему говорила, что это глупая затея!».

Когда шок прошел, все согласились, что идея была дурацкой. Мой способ инвокации Меркурия никто, не признал гениальными, кроме меня, конечно. А позже я понял, что подобные выходки это не просто инвокация — это вообще все.