Буддизм – 4. Виды буддизма. Тхеравада. Махаяна.
00:00 буддистские соборы. Трипитака 06:25 теософы в буддизме 08:45 разные пути для разных людей 13:30 тхеравада или хинаяна? 15:30 учение старейшин 23:06 махаяна и ее бодхисатвы 29:36 Сутры Праджняпарамиты 32:45 все – пустота, а нирвана – это сансара 37:19 будды рядом с нами
Буддистские течения
После смерти Будды буддизм начал распространяться по миру. Согласно легенде, с которой согласится не каждый историк, через три месяца после смерти Будды состоялся собор, который должен был выработать первые общие буддистские правила и принципы. Согласно опять таки легенде, причиной стал отказ некоторых последователей Будды соблюдать предписанные им строгие монашеские обеты после его смерти.
Исторических фактов тут нет, скорее предание, но это стало началом организованного буддизма. Причем устного! Если почитать сутры, то в них бесконечные повторы, однообразные фразы повторяются снова и снова, с минимальными изменениями, одна мысль озвучивается много раз. Почему? Потому что все это заучивалось наизусть! И сейчас заучивается, но изначально это было единственной передачей, несколько веков тексты сутр, проповеди, заучивались и пересказывались.
Впервые их записали на пальмовых листьях в 1 веке до нашей эры, через века после смерти Будды, получив Палийский Канон, больше известный как Трипитака, то есть «три корзины» — три раздела письменного учения, это наставления для монахов, наставления для мирян и раздел текстов по медитации и другим аспектам учения, в том числе уже не запись слов Будды, а работы других авторов.
Это считается именно изначальной основной буддизма, хотя надо понимать, что века устной передачи означают, что Канон – это уже не слова Будды, а то, как эти слова сохранились в поколениях людей, которые пересказывали их друг другу.
Устная передача оставляет место для изменений, нововведений и искажений, так что были еще три Собора, которые уточняли учение до его записи. Лет через сто после смерти Будды состоялся Второй Собор, который решал вопрос о допустимости возникших к тому времени отклонений от строгих правил, предписанных Буддой. Многие настаивали на смягчении правил, монахи, жившие подаяниями, начали брать милостыню деньгами, а не едой, как до того, к тому же начались разговоры, что стремление стать буддой только во имя себя слишком эгоистичное.
Тут намечается раскол, кто-то считал вопросы, какого размера должна быть накидка, которую носит монах, важными, а кто-то пустыми формальностями. Это начало появления разных версий буддизма.
Третий Собор – 250 год до н.э., и это время когда буддизм поддерживает правитель, император Ашока, жертвующий много денег монахам, строящий монастыри и прочее. Буддизм изначально был монашеской религией, но теперь, с поддержкой власти, жизнь монахов стала комфортной и богатой, и появились люди, которые записывались в монахи ради того, что бы жить и не работать, есть, пить и одеваться в свое удовольствие за чужой счет.
Начался конфликт, кончавшийся насилием и созывом Собора, на котором были приняты дополнительные тексты, регламентирующие правила жизни, и началась работа миссионеров, монахов, хорошо знающих учение Будды, которые ехали в другие земли, и обучали там людей, не допуская искажений и изменения учения. Буддизм распространился, и был известен до самой Александрии, египетского города, бывшего когда-то ведущим культурным и научным центром.
Буддизм соприкасался с греческой культурой, они проникали друг в друга, известны изображения Будды в греческой тоге, или Будды в компании Геракла и богини удачи Тихе, в некоторых фигурах буддистского пантеона находят развитие стилизованных образов античных богов и героев.
Античные философы частенько учили идеям реинкарнации, говорили, что жизнь в цикле перерождений – это страдание, от которого надо избавиться, что желания человека и его привязанности к материальному миру заставляют душу возвращаться в этот земной мир и рождаться снова. Все это вполне в духе буддизма, и все отлично сочеталось и смешивалось, хотя в итоге буддизм все же прижился в Азии, а не в Греции, да и Индию он со временем покинул.
Четвертый Собор созван после неурожая, когда многие умерли от голода и оказалось, что если учение передавать устно, то в случае массовой смерти людей, которые все помнят наизусть, учение будет потеряно. Поэтому лучше все записать – вот тут и создан Палийский Канон, и это 1 век до нашей эры.
Пятый собор, уточняющий тексты и исправляющий в них возможные искажения, состоится на Бирме во второй половине 19 века, и его не признают буддисты за пределами самой Бирмы, а шестой, с той же целью, в середине 20 века. На него собрались представители Тхеравады, потому как буддизм уже тысячи лет как разделился на несколько самостоятельных ветвей, о чем как раз и пойдет речь дальше.
Но кроме Соборов стоит вспомнить еще любопытное событие новейшей истории – в 19 веке запад охватила повальная мода на теософское учение Елены Блаватской. Сама теософия – дальний потомок буддизма, можно сказать, эзотерический буддизм с изрядной примесью индуизма, оккультизма и личных идей самой Блаватской, но ранняя теософия была именно тесно связанная с буддизмом в Азии.
Президент Теософского Общества, Генри Стил Олкотт, стал первым европейцем своего времени, официально принявшим буддизм, он основал Адьярскую Библиотеку – огромное собрание подлинников книг по буддизму, индуизму, зороастризму, он провел огромную работу по примирению конфликтующих в то время буддистов и индуистов, по объединению разрозненных буддистских групп Азии в единое целое, по распространению буддизма на Шри-Ланке, а так же очистке буддизма от смешавшихся с ним народных верований, небуддистиских ритуалов и остатков индийской кастовой системы, которую отрицал еще сам Будда, и спасению буддисткой культуры Азии от христианизации.
И он же написал «Буддистский Катехизис» в 1881 году. Это текст, содержащий ключевые положения буддистского учения, с которыми согласны представители разных его школ. Книга была принята в Европе и Азии, как краткое выражение сути, способной примирить так же конфликтовавшие Тхераваду и Махаяну, напомнить, что у разных буддистов все же одно учение, а так же стать противодействие христианскому влиянию, напоминая, что Будда – это не то же самое, что христианской бог, что нет Творца, и сотворения мира и так далее.
И тут уже говорим о разных течениях буддизма. О разных колесницах! Вообще термин «колесница» популярен и обозначает какую-то разновидность учения – колесница пратьекабудд, колесница бодхиаств и прочее, версии учения для кого-то конкретного.
И три главные ветви буддизма так же называют колесницами. Они появились в разное время, и не всегда дружелюбны друг в другу, но тут не стоит вопрос, что одна из них истина, а все прочие – ересь.
Буддизм вообще изначально стоит на изложении учения так, как нужно конкретному человеку. Разным людям Будда проповедовал по-разному, в согласии с их пониманием. Изначально именно подразумевается, что Будда – один из многих, даже из бесконечного числа будд в бесконечном числе миров. И учение – одно из многих.
В разные эпохи разным людям мудрость должна даваться в разной форме, и буддизм – одна из них, были и другие и будут другие. Буддизм ждет Майтрею, например – следующего Будду. Сейчас он в ином мире, но когда придет время, люди изменятся и учение Будды Гаутамы будет для них не пригодно, он придет и как Будда Майтрея даст новое учение.
Будда указывал, что правильное учение то, что ведет к правильному результату, что критерий всего – опыт, а не вера в догматы, и говорил «Будьте светом для самих себя!». Догматизма хватает, разумеется, но догмат принимается не как факт, в котором нельзя усомниться, а как указатель на пути, что бы не заблудиться.
Буддизм всегда признавал иные пути – в Китае буддисты запросто еще и даосы.
В России буддизм смешался с местными шаманскими традициями.
Вы можете прийти в буддистский храм, попросить какой-то помощи, и вас не спросят «Вы буддист? Вы приняли нашу веру? Вы ходите в церковь?», не обратят внимания на крестик на шее. Христианская церковь осуждает посещение буддистского храма, однозначно. Буддизм не станет осуждать ваш поход в церковь.
Буддистские страны в целом, кстати, становятся более миролюбивыми, реже воюющими. В целом. Да, разумеется, религиозные конфликты есть и у буддистов с другими и внутри буддизма, не без этого, но нет идеи, что крещенный не по тому обряду – еретик, который должен гореть на костре, а потом в аду, или что не рожденный в Индии – неприкасаемый, и ему нельзя давать Веды. Единственный критерий – человек может быть или не быть благородным, но это его личный выбор, он не зависит от рождения и ритуалов, об этом говорили.
Буддизм не навязывается, не проповедуется на улицах, проповедники не приходят в дома с вопросом «Вы хотите поговорить о Господе нашем, Будде?», лама говорит, кода его спрашивают и не будет гоняться за вами с проповедью. Там нет миссионеров, которые поедут обращать народы в свою веру иные народы
И буддизм по своей сути разный. И признает право других идти другим путем.
И три его ветви, хотя они и конфликтовали и прочее, все же не как три ветви христианства, каждая из которых считает других ересью, а себя единственно верной, а как три возможных пути, ведущих в одну точку. И можно считать свой вариант пути лучше, и относиться свысока к другим, но все равно все три пути ведут к цели, и все три правильные, как мотоцикл, автомобиль и автобус – все равно транспорт, и он все равно вас привезет, куда нужно
Буддизм стремится избавиться от восприятия мира как разделенного на несвязанные феномены, от разделения – в том числе нет в нем места и попыткам радикально разделить эти три ветви учения. Три колесницы, продолжающие и развивающие идеи друг друга.
И обычно говорят Хинаяна, Махаяна и Ваджраяна. Малая Колесница, Большая Колесница и Алмазная Колесница. Но вместо «Хинаяна» лучше сказать «Тхеравада» — то есть «Учение старейшин» или старейшее учение. Это именно самая старая из трех этих больших ветвей.
Тхеравада гордится этим, отказываясь принимать то, что придумано после написания Палийского Канона, а другие, в свою очередь, считают, что Тхеравада не развивается, застыла на месте, и не научилась ничему больше, и ее учение – это начальный уровень.
Поэтому когда появилась Махаяна, еще до нашей эры, она назвала сама себя большой колесницей, а Тхераваду – малой, что бы подчеркнуть, что у них мало что есть, что это для начинающих, версия, с малым знанием, малыми методами. Буддизм, но мелкий, мало что знающий и умеющий по сравнению с их большой колесницей! А потом пришла Ваджраяна, где всего еще больше, и назвала себя алмазной – самой главной из колесниц.
И название Хинаяна не приветствуется, потому что оно уничижительное, принижающее роль хинаяны и ее значение, так что последователи Тхеравады могут обижаться, когда их буддизм называют Хинаяной.
Но все равно это как надстройки, одна колесница развивает и дополняет другую, но все три могут привести к цели. Цель – нирвана, отличие – в пути.
Тхеравада – буддизм старой школы. Буквально. Они отказываются признавать все, что написано и создано после записи Палийского Канона. Помним что и он – не прямая речь, а то, как все сохранилось устно за несколько веков, но он был записан и стал непререкаемым авторитетом Тхеравады.
Это «слово Будды» — почти как Библия, собрали однажды тексты, зафиксировали, и сделали эталоном. Только намного больше, Трипитака — целая библиотека текстов, а не одна книга. И это несколько противоречит идее ориентироваться не на догматы, а на свой опыт. И с одной стороны это сохранение учения, с другой – невозможность его совершенствовать.
Это буддизм строго монашеский. Обыденная жизнь отвлекает от работы над просветлением, так что монахи принимают обеты, разные, высшие из них очень строгие, с жизни подаяниями и сотнями ограничений. Жизнь монаха строжайше регламентирована, что ему носить, что есть, как спать, все решено за него. Монахи регулярно собираются вместе на что-то вроде исповеди, признают, в чем нарушили обеты. За тяжкие нарушения их могут изгнать из сангхи.
Вот эта строгость и помешала Тхераваде получить большое распространение.
Тем более, что в привалах оговорено и сколько одежд иметь (не больше трех) и прочее, но одно дело иметь их в Юго-Восточной Азии, где имеет хождение Тхеравада, а другое – в Якутии, например. Тут уже так не получится зимой, так что это сильно сдерживает распространение такого буддизма по миру.
Здесь исключается вероятность просветления мирянами. Возможность женского просветления тоже не гарантирована, хотя существует женское монашество, со времен самого Будды.
Миряне, мирянки, могут разве что заниматься благотворительностью и прочими формами заботы о других, что бы накопить благую карму и в следующей жизни родиться в месте поприятнее. О местах, где можно родиться, будет отдельный разговор.
Миряне дают несколько обетов, но это не сотни строжайших ограничений (причем для женщин ограничений больше, чем для мужчин), а просто обязательства не красть, не убивать и вообще не вредить чужой жизни, не пьянствовать, не прелюбодействовать и не лгать.
У монахов это тоже входит в обеты, но соблюдается гораздо строже. Для мирянина «не убий» означает, что нельзя убивать людей, а для монаха – что нельзя убивать вообще, таракана прихлопнуть – тоже убийство. Для мирянина запрещен секс на стороне, для монаха — любые проявления сексуальности.
Эта монашеская ориентация идет от Будды, а у него она от индийской культуры, где идея стать монахом и аскетом была очень популярной. Сами монахи почитаются Тхеравадой как святые люди, и чем больше стаж монашества – тем больше почтения. Тот, кто провел в монашестве больше 10 лет, считает почти достигшим нирваны и его называют «Тхера» — как в слове «Тхеравада» — учение старейшин. Вот он такой старейшина.
Последователи Тхеравады надеются достигнуть нирваны со временем, в течение многих жизней, а их идеал – архат. Это тот, кто достигает нирваны для себя, не заботясь о других, не стремясь помочь спасению прочих живых существ.
Сам Будда здесь принимается как просто человек, который достиг нирваны, стал собственно Буддой и ушел, и все, и нет его среди нас. Поэтому бесполезно молиться ему, например – но можно выразить свое почтение, уважение. Не потому, что он услышит и что-то сделает в ответ, а потому, что выразить уважение к учению, его основателю – это дело благое, а благие дела накапливают благую карму, которая поможет будущим перерождениям. И в одном из них, однажды, будет достигнута нирвана.
Почитают не только Будду Гаутаму, но и вообще будд, которые приходили на Землю, в том числе и до него. Он, напомню, не единственный, а один из многих. Тут нет каких-то сложных ритуалов, но формой почитание может быть простирание, когда монах буквально лежит перед образом – встает на колени, а потом ложится на живот, сложив руки. Это используется и в других формах буддизма, это не молитва, не просьба о чем-то, это способ выражение полного почтения.
Так что, кстати, практики буддизма не сводятся далеко к сплошной медитации. Монахи не работают и живут подаяниями, но у них хватает дел, они и медитируют, и накапливают заслуги для благой кармы, и почитаю будд, и заучивают наизусть тексты Трипитаки. Как было до нашей эры, так и сейчас, тексты учатся, и повторяются вслух, или даже поются хором.
А раз монахи живут подаяниями, то неплохо было бы эти подаяния как-то заработать, заслужить, так что монахи занимаются обучением и наставлением мирян, а некоторые делают лекарства, лечат людей, делают массажи и прочее. Рядом с буддизмом всегда традиционная тибетская медицина, в любом течении буддизма.
В России Ваджраяна, но точно так же есть ламы-лекари, которые принимают пациентов, и некоторое время в России существовал факультет, где готовили таких специалистов. Вообще что бы стать ламой, буддистским священником в Ваджраяне, надо пройти грандиозное многолетнее обучение, и его дают учебные заведения, где преподают буддизм, буддистскую философию, языки, и обучение запросто займет лет 20, но сверх того можно еще и дополнительно выучиться на лекаря.
Такие учебные заведения есть в России, но факультет медицины на данный момент, насколько мне известно, выпустил группу специалистов и не проводит новых наборов, сейчас придется ехать в Азию. Хотя это обычное дело, обучение для российских лам вполне может включать обучение в Индии и на Тибете. Сейчас, кстати, есть первые женщины, получившие высшие степени по буддистской философии.
Но это Ваджраяна уже, это я отвлекся, а Тхеравада, с ее строгими правилами и монашеством, еще к началу нашей эры потеснилась, что бы уступить место следующей ступени учения – Махаяне, окончательно сформировавшейся в первые века нашей эры.
В Махаяне начались претензии к строгости монашеских правил, к их соблюдению. Например, монах живет подаяниями – ему дают поесть. Но порой ему дают денег и он покупает поест – это нарушение правил или нет? А если у него не три одежды, как положено, а четыре – это что, помешает его нирване? Насколько правила приносят пользу, а насколько соблюдение их выродилось в пустую формальность, когда суть учения теряется за соблюдением правил и напускной добродетелью? Старых монахов постепенно перестают считать совершенными людьми, монахи все больше взаимодействуют с мирянами, границы между мирским и монашеским стираются.
И если Тхеравада считает, что надо готовиться к нирване, которой можно достигнуть за много жизней, то Махаяна уже предлагает достижение просветления за одну жизнь, здесь и сейчас. И для этого не обязательно быть монахом, мирянин может достигнуть нирваны. Просто монаху это делать удобнее. И достигнуть нирваны может каждый. Не все сделают – но все могут! Спасение открыто для каждого.
И Махаяна изменила понимание цели этого пути. Буддизм исходит из сострадания ко всему живому, но что это за любовь и сострадание, если достигнув нирваны архат тут же забывает обо всех, и спасает только сам себя? Это стало казаться слишком эгоистичным. Спасся сам? Покажи путь другим!
Сейчас говорят: «Да стану я буддой во благо всех живых существ!» — вот это и есть новая цель. Не просто спасти себя, но вернуться и указать путь другим. Новый идеал в Махаяне – это уже не архат, а бодхисатва. Бодхисатва дает обет помощи другим, и после нирваны должен вернуться в наш мир, что бы помогать остальным. Он не уходит, спасая только себя, он остается спасать всех прочих, отказывается от полного и окончательного ухода в нирвану, пока есть те, кто страдает и ищет путь в нее. Можно сказать, что архат нашел дверь, ушел и закрыл ее за собой. Пратьекабудда тоже нашел дверь и ушел, но еще и искал ее в полном одиночестве, без компании и общения с другими. А бодхисатва нашел двери в нирвану, открыл, и держит их открытыми, что бы другие могли туда войти.
Далай-Ламу ошибочно считают порой главой всех буддистов мира, но он представляет конкретно Варджраяну, школу Гелуг, распространенную в России – и вот он, с 14 века, считается воплощением бодхисатвы, Авалокитешвары. То есть все Далай-Ламы тут – по сути одним человек, даже одно существо, перерождающееся в разных телах, и после смерти одного начинаются поиски нового, поиски ребенка, которого объявят новым воплощением этого бодхисатвы.
Поиски сложные, тело прошлого ламы, после бальзамирования, меняет позу, и это указывает, в какую строну идти, ищутся особые знаки, указания, в форме облаков, в волнах на озере, используется жребий. Но в итоге некий ребенок должен пройти испытания, узнать вещи прошлого ламы среди многих других, заговорить на языке, которого не знал, процитировать буддистский текст, которого не читал и прочее. И это не только Далай-Ламы касается, но и других лам высокого уровня.
А сам этот Авалокитешвара – бодхисатва Махаяны. Он воплощение сострадания, он слышит молитвы всех существ, обладающих природой Будды. А природа Будды – это в каждом из нас изначальная чистая природа, обеспечивающая возможность нирваны, просветления. У глубине души мы все будды, все мы просветленные, но эта наша природа загрязнена невежеством и клешами – помрачениями сознания, среди которых злоба, лживость, зависть и прочее. То есть свое просветление надо не столько достигнуть, сколько откопать под всем этим мусором, во имя просветления надо не столько изменить себя до состоянии Будды, сколько найти в себе это состояние, скрытое под грудами мусора.
Авалокитешваре посвящена знаменитая мантра Ом Мани Бадме Хум, а сам он родился из света, идущего из глаз Будды Амитабхи. Он увидел страдания людей и заплакал – и из его слез родилась еще одна бодхисатва, Тара. При этом у тары есть разные ипостаси – Белая Тара, или Белозонтичная, Зеленая, Черная, Красная, Желтая и Голубая, и воплощением Тары когда-то провозгласили императрицу Екатерину 2, за то, что она признала буддизм одной из легальных государственных религий Российской империи.
А Будда Амитабха – один из будд, владелец собственной чистой земли, этакого почти что рая, о котором еще вспомним.
И вот это вот все полезно не забывать людям, которые уверены, что буддизм – это не религия вовсе, а исключительно система медитации.
Далее, Махаяна существенно дополнила философию и тексты буддизма, внеся в них новые идеи. И если попытаться найти самые знаменитые сутры буддизма, самые знаменитые тексты – то это будут наверняка Алмазная Сутра и Сердечная Сутра. Сердечная дает идею, важную и популярную, что все – пустота, весь буддизм обычно ассоциируется с этими рассказами о пустотности всего вокруг. Но этих сутр нет в Трипитаке. Нет в Тхераваде!
Они добавлены позже, и признаются Махаяной и Ваджраяной, и это – сутры праджняпарамиты. У Тхеравады они не входят в канон, потому что не записаны в Каноне, и не относятся к словам Будды.
С позиции историка, они написаны в первых веках нашей эры, как работы буддистских мастеров, развивающих учение, и записавших свои идеи, тогда еще новые, в виде сутр, от имени Будды.
А вот с позиции Махаяны и Ваджраяны все куда интереснее, и для них эти сутры – именно слова Будды, но сокрытые до поры, до того момента, когда людям потребуется новое учение. Тхеравада держится на строгом монашестве, но люди меняются, и пришло время, когда мало кто готов быть монахом. И тогда людям открывается новое учение, соответствующее новому времени, сутры праджняпарамиты – то есть сутры совершенной мудрости.
По версии именно религиозной, а не исторической, эти сутры написаны именно Буддой, но это часть его тайного учения. Зная о том, что в будущем другим людям в других условиях нужны будут другие практики, другое изложение учения, он написал сутры заранее и отдал их нагам.
Наги – это существа, наполовину змеи, наполовину люди. Они — духи воды, и им делают подношения, и считается, что они могут покарать того, кто портит и загрязняет водоемы, наслав на них болезни крови и лимфы (жидкостей, воды организма). Поимо этого наги – воплощение мудрости и знаний, и сам Будда был в прошлой жизни нагом. Наги сохранили сутры, и когда пришло время передали их людям.
Причем эти сутры реально появились в один момент. Откуда – исторически не понятно. Они появились в начале нашей эры и стали важнейшей основой буддизма, но кто их написал, когда, как они распространялись – не известно. Они просто появились.
Но в продолжение этой истории считается, что сутры эти получил Нагарджуна, что было предсказано самим Буддой. Он почитался как бодхисатва и махасидха, то есть человек, у которого на почве духовных практики открылись магическое способности, телепатия, телепортация и прочее. И говорили, что он обучал буддизму нагов, а те помогали ему строить храмы и передали в его руки новые сутры, тайную до этого часть учения Будды.
С ними связывают учение о пустоте. В Сердечной Сутре сказано:
«все дхармы пусты, не рождены и не преходящи, не загрязненны и не очищенны, не ущербны и не совершенны.
В пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм.
Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения, и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
Форма есть пустота, пустота и есть форма. Нет формы помимо пустоты, нет пустоты помимо формы».
Все возникает и исчезает, меняется, все связанно и ничто не существует обособленно и статично. Все, что мы воспринимаем — не мир, а восприятие мира, обусловленное нашим разумом. Все пребывает в бесконечных переменах, и любая попытка зафиксировать мир, сказать «Это стол!» или «Это облако!» или «Это Я» будет иллюзией, стоп-кадром реального мира, а не самим этим миром. Все связанно, взаимообусловнно, все изменчиво и относительно.
А любое наше понятие, любой феномен – пустота. И благородные истины прямо говорят, что все есть страдания, страдания порождаются желаниями, а избавление от них – нирвана. А путь к прекращению страдания – восьмеричный путь. Но все это наши понятия, все это пустота!
И новые сутры совершенно мудрости говорят уже, что: «нет страдания, нет возникновения страдания, нет прекращения страдания, нет пути прекращения страдания».
Нет страдания, нет пути прекращения страдания, звучит, как отрицание буддизма вообще! Н сказано так же, что нирвана достигается путем избавления от заблуждений.
И Нагарджуна пишет, уже лично, что:
«Нет разницы между Нирваной и Сансарой. Что является пределом Нирваны, есть также и предел Сансары. Между этими двумя мы не можем найти даже слабейшей тени различия».
Если кота нарядить зайцем, одеть на него уши и прочее, он останется котом, который просто иллюзорно принимает вид, подобный заячьему. Но он кот!
И так же сансара – это просто вид, который наше невежество придает нирване. Нирвана – вот она, здесь, нет никакой разницы между нирваной и сансарой, просто наше невежество, искажение восприятия заставляет нас воспринимать все извращенно, словно мы кота в костюме зайца принимаем за реального зайца. Нирвана – реальность, сансара – иллюзия.
Если тень на окне ночью кажется ребенку похожей на когти чудовища, то это все равно лишь тень, нет когтей – но он их видит. Вот так и мы видим сансару, но это лишь искажение восприятия, и когда невежество будет устранено, и мы осознаем, как все устроено на самом деле, вне иллюзий, мы осознаем, что все это и есть нирвана, и каждый из нас изначально в нирване, каждый будда – но мы не понимаем этого, в нашем обычном помраченном состоянии сознания. В сансаре вы спите и видите сны о своих рождениях и смертях, в нирване вам предстоит проснуться.
Нет страдания – есть то, что наше помраченное сознание принимает как страдание. Нет желаний, которые порождают страдания, нет и пути, по которому надо избавляться рот страданий, это все – наше помраченное восприятие мира. Это все – пустота. И нирвану надо даже не достигнуть, ее надо осознать.
Ничто не абсолютно, ни нирвана, ни сансара. Все едино! Любое разделение на категории, любая двойственность должна быть устранена, в том числе и двойственность деления мира на сансару и нирвану.
И если идеал Махаяны – бодхисатва, который достиг просветления, но возвращается и помогает людям, то выходит, что достигшие просветления не обязательно уходят совсем. Будды могут быть рядом с нами! К ним начинают обращаться – не просто выражать почтение во имя своей кармы, а именно обращаться к ним. Они здесь они видят и слышат, они не отрезаны от нашего мира сансары.
И как Будда Гаутама учил в нашем мире, так другие учат в других мирах, у будд могут быть свои миры, «чистые земли» — их собственная реальность, в которой человек может родиться для очередной жизни и постигать там учение об освобождении от страданий.
Мир наполнился духовными существами, которые рядом с нами, с которыми можно взаимодействовать. Появилась традиция делать статуи Будды – в Афганистане, который был буддисткой страной когда-то, талибы не так давно уничтожили огромные статуи Будды, высотой около 50 метров и возрастом больше 1500 лет, расстреляли и взорвали, вот это как раз статуи, который служили культовыми объектами, им поклонялись, и их размер выражал величие учения Будды.
Но и сам Будда изрядно переосмыслялся. В Тхераваде это человек в нирване, и все. В Махаяне он стал еще и философской концепцией. Появилось учение о трех телах Будды – Трикая.
Нирманакая — «феноменальное тело». Это буквально тело, в котором Будда родился и прожил жизнь. И не он один – в этой кальпе, то есть за время существования нашей вселенной (а до нее были другие и после нее будут другие) было 24 будды, 24 мировых учителя, которые приносили людям знания. И Будда Гаутама – один из них, а не единственныйиз всех.
Самбхогакая — «тело блаженства». Это, можно сказать, тонкое тело, не физическое. Оно открывается в глубокой медитации, в этом теле будды приходят к медитирующим людям, йогинам, бодхисатвм, что бы дать наставления.
Дхармакая — «сущностное тело». Это уже не буквально тело, это некая высшая духовная сущность, духовное единство всего мироздания, познать которое может просветленный разум. И это одно из тел Будды – то есть будды есть проявления вот этого вот высшего духовного принципа Вселенной.
И тогда, как вариант понимания личности Будды, можно сказать, что Гаутама тогда скорее не человек, который родился, научился и достиг нирваны, а воплощение высшей духовности, проявившее себя на земле в виде человека. Он не достиг нирваны за свою земную жизнь – он изначально был Буддой, и просто проявил себя в феноменальном теле, воплотился на земле, что бы дать очередное учение людям.
И сами будды тут не просто люди, которые достигли определенного состояния ума, нирваны, а живое воплощение вселенских духовных сил, которые являют себя в разных телах и в разных мирах, что бы учить спасению и освобождению.
И дхармакая — чистое, изначальное, всеобщее сознание Будды, вселенское, просветление изначально, духовная суть мироздания, чистое вселенское единство, не разделенное на феномены, заключающее в себе все те проявления, которые мы видим вокруг себя, но не как разделенные на феномены, а как единое целое.
Дхармакаю могут представить в образе Ади-Будды – изначального будды. Он выражает единство всех будд и бодхисатв, из него происходит все. Но тут помним, что это не бог-творец, правитель мира, в буддизме такого категорически нет. Нет никого вне закона причин и следствий, вне кармы, нет никого неизменного и не имеющего причины – а потому бога, не имеющего причины, существующего просто так, творящего мир без всяких причин, вечного и неизменного, не может быть в принципе.
Ади-Будда – это образ. Не существо, а образ, воплощение изначальной, не замутненной нашим восприятием и невежеством, конечной природы всех явлений в мире, той конечной реальности, в которой все связано и пусто, не имеет самостоятельного существования.
И именно так – не «не существует», а «не имеет самостоятельного существования» — в этой конечной реальности нет ничего самостоятельного и обособленного, все едино, все существует в связи со всем, все обуславливает друг друга. Нет никаких границ и разделения. И это вот воплощается в фигуре Ади-Будды, но это не какое-то реальное отдельное существо, которые создало мир и правит, как иногда кажется, если пытаться натянуть буддизма на привычные воззрения авраамических религий.
Махаяна стала менее напирающей на монашество и ограничения, в древнеиндийском духе, и более философской версией буддизма.